По правде говоря, мы писали музыкальную радиопьесу. В итоге это дало нам огромное преимущество. Слушатели настолько хорошо знали наши композиции, что ни один из будущих режиссеров или продюсеров не мог добавить что-то новое и вмешаться в существующую последовательность. Произведение не подлежало изменениям.
Новый год начался с того, что молодые американцы, призванные в армию, по-прежнему отправлялись на верную смерть во Вьетнам. У Великобритании назревали серьезные проблемы с Северной Ирландии, хотя мы почти не знали о них, надвигались всеобщие выборы, грозившие расколоть общество. Но в ту зиму были лишь намеки. Брайан Бролли хотел выпустить наш двойной альбом осенью 1970 года. И мы поставили себе цель – закончить работу к Пасхе, и подготовить оркестровку к Маю. На самом деле мы закончили намного раньше, и это было к лучшему, так как в бочке меда появилась новая ложка дегтя. Я по уши влюбился.
11
Любовь меняет все, кроме…
Я познакомился с Сарой Хагилл в оксфордском колледже Крайст-Черч на вечеринке моей подруги Салли, устроенной по случаю дня рождения Лотти Грей. Я до сих пор помню тот день – 21 января 1970 года. Сара была всего лишь шестнадцатилетней школьницей, но нетрудно объяснить, почему родители отпустили ее на подобную оргию: они были знакомы с семьями Салли и Лотти.
Отец Сары Тони в индивидуальном порядке получил Военный крест за то, что убедил немецкого командира в капитуляции целой французской деревни. Он служил в тридцатом штурмовом подразделении созданным Яном Флемингом, небезызвестным автором «Джеймса Бонда». Тони не был поклонником Флеминга. Он рассказывал мне, что тот слишком много времени проводил в Уайтхолле, а не на линии фронта со своими людьми. Что еще хуже, когда он все же объявлялся на передовой, он быстро подчищал все запасы бренди и сигарет. Тем не менее Тони удостоился достаточно большого упоминания в «Казино “Рояль”» и был одним из прототипов самого Джеймса Бонда. В то время, когда я познакомился с Сарой, он работал химиком-исследователем в сахарной компании Tate & Lyle со специализацией на ямайских плантациях. Но, когда он стал главой продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, один из его лучших друзей сказал мне не воспринимать вещи так буквально. И по сей день ни я, ни Сара не знаем, что именно он имел в виду. В общем, вот откуда появилась связь с родителями хозяйки вечеринки.
Конечно, я ничего этого не знал, когда миловидная дочь Тони предложила себя в качестве моего секретаря. Моя влюбленность в Сару не заставила себя долго ждать. Я позвал ее на ужин в бистро напротив здания Мишлен, которое сейчас известно под названием Бромптон-Кросс. Тогда она заказала смехотворно маленькие простые блюда. Она не знала, придется ли ей оплатить свою часть счета. Это довершило дело. Я должен был увидеть ее снова.
К концу января у меня были готовы все основные мелодии для «оперы», а тексты Тима писались с той же скоростью, с которой я влюблялся в Сару. Моя новая квартира пришлась очень кстати. Она находилась всего в нескольких сотнях ярдов от ее школы. Так как она должна была самостоятельно готовиться к летним экзаменам, у нее было полно свободного времени. Так что чаще всего она быстро отмечалась в школе и сразу же бежала ко мне. Довольно скоро я дал ей запасной ключ. Есть вещи и похуже, чем, когда вам двадцать один, и вас по утрам будит симпатичная школьница. В марте пришло время познакомиться с ее родителями. Благодаря тетушке Ви и манерам, которые она привила мне, я хорошо ладил со взрослыми, и Тони и Фанни Хагилл не стали исключением.
Обед проходил в их квартире неподалеку от Кенсингтон-Хай-Стрит. Любовь к архитектуре позволила мне перевести беседу об их загородном доме на тему местных церквей, что исключило возможную дискуссию о длине моих волос. Я был приглашен к ним на выходные и сделал себе пометку разузнать побольше о севере Уилтшира, где находилась их загородная резиденция. За долгие годы я понял, что во время встречи с потенциальными тещей и тестем лучше, если вы знаете больше о месте, где они живут, чем они сами.
ЛЮБОВЬ МОЖЕТ ПЕРЕЧЕРКНУТЬ ВСЕ, но лично я начал работать еще быстрее и ожесточеннее. К середине февраля структура «Суперзвезды» была достаточно проработана, чтобы я мог разбить ее на части для записи. Мои наброски для первой стороны были датированы 21 февраля, все четыре части были закончены к 4 марта. Нестандартные тактовые размеры стали неотъемлемой частью «Суперзвезды». Они давали энергию движения музыке, а оттуда словам и сюжету. Есть пометка, датированная декабрем 1969 года, что первая песня Марии Магдалины должна быть в размере 5/4, а в феврале 1970 года над записью появился большой восклицательный знак. Тогда появилась песня «Everything’s Alright». Был и двойной восклицательный знак над размером 7/4 который относился к сцене в храме в моих записях для второй стороны. Самая большая пометка – это напоминание самому себе о том, что я пишу музыкальную радиопьесу с нацарапанным поверх словом «понятность» и бесконечными напоминаниями о свете и тени.
Но хоть наша с Тимом работа продвигалась достаточно быстро, найти исполнителей было не так-то просто. Клюнув на гарантированный релиз, Мюррей сразу же согласился участвовать в записи. Так что ключевая роль Иуды была занята. На роль Иисуса мы хотели позвать кого-то известного. Тим предложил Колина Бланстоуна, солиста Zombies, чей главный хит «She’s Not There» был написан Родом Арджентом, прекрасным музыкантом, с которым мне выдалось поработать десятилетие спустя. У меня было чувство, что голос Колина недостаточно жесткий, но звукозаписывающая компания Zombies – CBS – развеяла мои страхи, запретив ему участвовать в нашем проекте.
Помощь прибыла, откуда не ждали. Несколько месяцев ранее я был приглашен на премьеру «Концерта для группы с оркестром» Джона Лорда, в котором участвовали Deep Purple и Лондонский симфонический оркестр под руководством друга моего отца, композитора и любителя коктейлей, Малкольма Арнольда. Там я познакомился с менеджером Deep Purple Тони Эдвардсом, энергичным бизнесменом, который, как и Сефтон, занимался шоу-бизнесом. Музыка показалась мне довольно слабой, так что, кто, о чем, а я стал думать, как смело было объединить рок-группу с оркестром. Я узнал, что Deep Purple раздумывали над тем, чтобы удариться в хеви-метал. В разговоре с Тони Эдвардсом я упомянул «Суперзвезду», и он был заинтригован.
Спустя несколько месяцев нам позвонили с сообщением о том, что у Deep Purple появился новый солист. Не хотели бы мы с Тимом зайти к Тони в Барнс и послушать несколько его необработанных записей? Солиста звали Иэн Гиллан. Я нашел своего Иисуса в тот момент, когда впервые услышал первобытный крик Иэна. Теперь наш Иисус был полным энергии и пылкости, а не каким-нибудь парнем в белом халате, обнимающим ягненка. В тот вечер я вернулся домой и переписал момент, когда Иисус выгоняет ростовщиков из храма.
